— Человек я такой, «между-между». Никогда себя чем-то единым не представляю, все мне мешает, стесняет, все не то, все ужасно мне. Вот и вгоняю себя в рамки, лишь бы хоть как то обозначить свое присутствие. Выбираю, значит, себе два значения, а те порой и вовсе не схожи даже, в разных плоскостях понимания находятся, представляешь? Совсем они отличны друг от друга, что стыдно порой их ставить в одно предложение. Но, опуская такую формальность, представляю себе прямую, на которой и стоят эти значения, мною выдуманные. И чем дальше я их расставлю, тем мне легче, свободнее и даже приятнее в них находиться. И диапазон бывает просто невероятный, из крайности в крайность, а куда - не видно. Человек я такой, вот. Не могу одного выбрать, себя обозначить, потому прибегаю к арифметике. Словно родители мои между питерскими интеллигентами-архитекторами, живущими в старой, но статной квартирке сталинской застройки с высоченными окнами и потолками, и рабочими из далекой сибирской глубинки, которые все еще существуют разумом в Советском Союзе, а телом на заводе, трудясь на самонадеянное благо. И родился у них я, находящися в таком же неопределенном месте и времени, странной судьбе и с горящим сердцем.
И куда меня убрать то, неказистого такого? Никуда ведь, правда. Живу я между общества, а не в самом ядре его, где кипит вся работа. Но и выкинь ты меня, станет сразу неполноценным значение всего товарищества, словно нить выдерни из шарфа, а тот посыпется, как труха.
Вот и существую, неясно для кого, неясно зачем, потому что сам себя обозначить как единицу не могу.